— Он просто вышел, мистер Клэй, — сообщила мисс Уэллс. — Но вряд ли вернется до трех. Мне очень жаль.
— Можно мне здесь подождать?
— Разумеется, — она одарила его профессиональной улыбкой. — Стерео стоит вон там, а пленки с журналами в этом шкафу.
Секретарша вернулась к прерванной работе, а Клэй просмотрел статью об уходе за лунными орешниками. Это дало ему возможность завязать разговор. Он спросил, любит ли мисс Уэллс орешники. Оказалось, что у нее нет четкого мнения по этому вопросу, но лед был сломан.
«Словно познакомились в каком-нибудь баре, — подумал Клэй. — Может, у меня и разбитое сердце, но я чувствую себя хорошо только в одиночестве.
Однако идея заключалась не в том, чтобы близко сойтись с мисс Уэллс, словно он в нее влюбился. Око никогда не отдыхало. Клэй начал просыпаться по ночам с криками ужаса, а потом подолгу лежал, вглядываясь в потолок. Но даже темнота не могла его защитить.
— Вопрос в том, — заметил социопсихолог, — вел ли Клэй себя естественно или играл в расчете на зрителей.
— Ты имеешь в виду, нас с тобой?
— Вот именно. Мне это только что пришло в голову. Думаешь, он был искренен?
Инженер задумался.
— Я бы сказал — да. Мужчина не женится на девушке только для того, чтобы реализовать какой-то план, верно? Иначе ему придется брать на себя кучу новых обязанностей.
— Но ведь Клэй не женился на Джозефине Уэллс, — напомнил социопсихолог. — Кроме того, жесткая зависимость от супруги существовала, возможно, лет сто назад, но не сейчас. Представь себе, — импровизировал он, — общество, где мужчина после развода обязан содержать здоровую, полную сил женщину! Я знаю, что это пережиток времен, когда только мужчины могли зарабатывать себе на жизнь… но представь женщину, которая соглашается с таким положением вещей. Это означает инфантильное отношение к жизни, если вообще…
Инженер откашлялся.
— О, — сказал социопсихолог. — Э-э… да. Остается вопрос, связался бы Клэй с этой женщиной, если бы на самом деле ее не…
— Связь можно и прервать.
— Эта связь, насколько мы знаем, до сих пор не прервана. А мы-то знаем.
— Нормальный мужчина не будет жениться на девушке, которая ему не интересна, разве что у него есть более сильный мотив… Это все, что я могу сказать.
— А нормален ли Клэй? — задумался социопсихолог. — Может, он заранее знал, что мы будем проверять его прошлое? Ты заметил, как он мошенничал с пасьянсом?
— А что это доказывает?
— Есть различные поступки, которых человек не совершит, если думает, что кто-то смотрит на него. Поднять монету на улице, пить суп прямо из кастрюли, корчить рожи перед зеркалом… словом, то, что делаешь только наедине с собой. Или Клэй невиновен, или очень хитер…
Клей был очень хитер. Он никогда не собирался доводить дела до женитьбы, хотя знал, что в некотором отношении это явилось бы гарантией безопасности. Если человек говорит во сне, жена не замедлит об этом сказать. Клэй думал даже о том, чтобы затыкать себе рот на ночь, если возникнет такая необходимость, но потом понял, что если уж у него есть склонность к разговорам во сне, он может выболтать слишком много, когда рядом окажется слушатель. Он не мог так рисковать, да в этом, пожалуй, и не было особой необходимости. Проблема Клэя, когда он как следует ее обдумал, оказалась достаточно проста: как я могу убедиться, что не говорю во сне?
Он решил ее с легкостью, пройдя наркогипнотический курс языков, применяемых во Всеобщем банке. Курс предусматривал учебу днем и повторение урока на ухо во время сна. Кроме того, его проинструктировали, что нужно включить регистратор и сделать график глубины сна, чтобы подогнать наркогипноз к индивидуальному ритму. Он проделал это несколько раз, через месяц проверил снова и успокоился. Забивать на ночь кляп в рот не было нужды.
Клэй был рад: он мог спать, но правда, лишь тогда, когда у него не было снов. Через некоторое время он начал принимать снотворное. Ночь приносила отдых, освобождала от сознания, что за ним непрерывно следит Око, которое могло выдать его суду. Око, всесилию которою он не мог противостоять открыто. Однако Око навещало его и в снах.
Вандерман дал ему хорошую работу в своей фирме; такой жест был совершенно необычен для него. Честно говоря, Клэй был там просто помехой, однако пока это его устраивало. Он не просил новых одолжений до тех пор, пока не узнал круга обязанностей мисс Уэллс; кстати, ее звали Джозефина. Ему потребовалось несколько месяцев, но за это время их дружба окрепла и превратилась в чувство. После этого Клэй попросил у Вандермана другую должность, такую, благодаря которой вскоре готов был принять на себя обязанности мисс Уэллс.
Вероятно, Вандерман продолжал чувствовать себя виноватым из-за Би, которая стала его женой и в настоящее время развлекалась в Антарктическом Казино. Вандерману не терпелось к ней присоединиться, он написал соответствующее распоряжение, пожелал Клэю удачи и уехал в Антарктику, освободившись от беспокойств и угрызений совести. Клэй с толком использовал это время, еще активнее ухаживая за Джозефиной. Узнав о житье-бытье новой миссис Вандерман, он даже в глубине души почувствовал облегчение. Еще не так давно, довольствуясь пассивным подчинением, он мог мириться с растущим влиянием Би, но теперь — нет. Он научился полагаться на себя, и это ему нравилось. В те времена поведение Би оставляло желать много лучшего. Имея же столько денег и свободы, сколько хотела, она страдала от избытка свободного времени. Порой до Клэя доходили сплетни, заставлявшие его украдкой посмеиваться. Вандерману жилось с ней нелегко: Би олицетворяла властный тип женщины, но и сам Вандерман не был подкаблучником.
Через некоторое время Клэй известил своего хозяина, что намерен жениться на Джозефине Уэллс.
— Так мы будем в расчете, — заявил он. — Ты отнял у меня Би, а я заберу у тебя Джози.
— Минуточку, — запротестовал Вандерман. — Не хочешь же ты…
— Твоя секретарша — моя невеста. Это все. Дело в том, что мы с Джози любим друг друга.
Говоря это, он старался соблюдать максимальную осторожность. Легче было обмануть Вандермана, чем Око, через которое на него смотрели квалифицированные судебные техники и социопсихологи. Порой Клэй вспоминал средневековые изображения огромного глаза в треугольнике, и они ассоциировались у него с какой-то неясной опасностью. Он никак он мог выбросить из головы этот образ.
В конце концов что мог сделать Вандерман? Только устроить Клэю новое повышение. Джозефина, неизменно педантичная, сказала, что поработает еще какое-то время, пока ситуация нормализуется. Однако по непонятным причинам она так никогда и не нормализовалась. Вандерман ловко устраивал это, подкидывая Джозефине все новую и новую работу. Она не была обязана брать работу на дом, однако брала, и Клэй, который часто заглядывал к ней, через какое-то время стал ей помогать. Его должность плюс наркогипнотические курсы подготовили его к трудной организационной работе такого рода. Деятельность Вандермана была довольно специфической — импорт и экспорт в планетарном масштабе, — а поскольку следовало постоянно уточнять ассортимент и учитывать сезонные колебания, Джозефина была для Вандермана чем-то вроде ходячей записной книжки и работала сверхурочно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});